стоя и молча, не чокаясь, и каждый пропускает перед
своим мысленным взором тех, кого он потерял. Страшный тост, но, с другой
стороны, ты знаешь, что если погибнешь, то и через пять, и через двадцать
пять лет какой-нибудь сопливый лейтенант в забытом Богом дальневосточном
гарнизоне или обрюзгший полковник в штабе престижного округа поднимут третий
тост - и выпьют за тебя.
Мы выпили, я кинул в рот кусок тушенки, пару зубков чеснока, кусок
"офицерского лимона" - лука репчатого. Никаких витаминов на войне нет,
организм их постоянно требует, вот и прозвали лук офицерским лимоном. Едят
его на войне всегда и везде, запах, правда, ужасный, но женщин у нас нет, а
к запаху привыкаешь и не замечаешь, тем более, что он хоть немного, но
отшибает везде преследующий тошнотворный, выворачивающий наизнанку запах
разлагающейся человеческой плоти. Съев закуску, запил ее прямо из банки
сгущенным молоком, взял из лежавшей на столе комбатовской пачки сигарету и
пошел первым на выход.
Следом за мной потянулись комбат и Иван Ильин. Метрах в тридцати от
входа в подвал вокруг танка стояли плотной стеной бойцы и что-то громко
обсуждали. Я обратил внимание, что ствол пушки танка как-то неестественно
задран вверх. Подойдя поближе, мы увидели, что со ствола свисает натянутая
веревка.
Бойцы, завидев нас, расступились. Картина, конечно, колоритная, но
страшная: на конце этой веревки висел человек, лицо его было распухшим от
побоев, глаза полуоткрыты, язык вывалился, руки связаны сзади. Хоть и
насмотрелся я за последнее время на трупы, но не нравятся они мне, не
нравятся, что поделаешь.
Комбат начал орать на бойцов:
- Кто это сделал?! Кто, суки, желудки недорезанные?! (Остальные эпитеты
я приводить не буду, попроси у любого строевого военного, прослужившего не
менее десяти лет в армии, поругаться - значительно увеличишь свой словарный
запас разными речевыми

<< 1 ... 11 12 [13] 14 15 ... 465 >>